Читати книгу - "Том 3"

то думаю, что Любовь Александровне не придется слушать моей лекции...

11 Олимпиада Ивановна

Почему так?

Доктор ,

Да потому, что ей в церкви другую прочтут: а жена да боится своего мужа! Самая лучшая наука для женщины, право.

Олимпиада Ивановна (качает головой)

Нет, где уж!..

Доктор

Олимпиада Ивановна, так нельзя: «отчаяние — смерт-ный грех!» Я вам говорю, что Орест Михайлович и Любовь Александровиа недаром вместе так прилежно гли-нябых болванов рисуют, я в этих вещах никогда не ошибаюсь. А если вы такая сердитая, то я сбегу. (Встает.) Моє почтение.

Олимпиада Ивановна

Нет, куда же вы? Вот сейчас Любочка придет.

Доктор

Только Любочке и разговору, что со старым доктором! Нет, я люблю быть первым, а не третьим лицом! (Смеет-ся.) Молитесь богу и ложитесь спать, все будет в поряд-ке! (Подает ей руку.) Спокойней ночи!

Олимпиада Ивановна

Спокойной ночи! Только вы один и утешаете меня.

Доктор уходит вправо, Олимпиада Ивановна одна, убирает, закры-вает пианшіо, приводит в порядок ноты, гасит свечи около бюста, потом хочет взять бюст, но оставляет, проговорив: «Фу, ты^ ки-кимора!» Уносит в другую комнату доску с рисунком и ящик с карандашами, потом возвращается со счетиой книгой в руках; са-дится в кресла за большой стол, на котором лампа под красным

абажуром.

Олимпиада Ивановна

Ну, сосчитаю: (пишет) свечи — 25 к., спички — 5, са-хар — 64, марка Любочке — 7 (дальше произносит слова неясно, цифри несколько яснее; по голосу слышно, что ее клонит ко сну). 12... 16... 8... Что там еще? (Задумывает-ся, сонно качнув головой, останавливается, потом говорит громче.) Кофе — 45 копеек и цикорий — 6. Нуг теперь сочтем. 25 да 5—30, да 64—94, да 7... да 7... (Опять задре-мала, качнула сонно головой вперед и проснулась.) Что это я? 94 да 7... будет — рубль и одна копейка. Да 12... 12... 12... вот устала я... да 16, да 19... 19. (Откидывается на спинку кресел и засыпает. Нємного погодя слышно, как звонят три раза.)

ВЬІХОД 12

Любовь и Орест входят справа. Олимпиада Ивановна спит

в креолах.

Любовь

Зачем мы так скоро возвратились?

Орест

Мне казалось, что вам холодно, у вас даже руки дро-жат.

Любовь

Но не от холода... впрочем, не знаю, может быть... (За-мечает Олимпиаду Ивановну.) Ах, тетечка!.. Спит, бед-ная!..

(Подходит и смотрит на нее.)

Олимпиада Ивановна (просыпается)^

А, что здесь?!.. Ах, это ты, Любочка? Ну, как это я уснула?..

Любовь

Идите, тетя Липа, ложитесь как следует. Я тут сама запру за Орестом.

Олимпиада Ивановна

Хорошо, я йду. Спокойной ночи, голубуїпка. (Целует ее.) Да не сиди долго, ты знаешь, тебе это вредно.

Любовь

Знаю, знаю... Спокойной ночи!

Олимпиада Ивановна (уходя)

Не забудь же запереть дверь.

Любовь

Хорошо, хорошо.

Олимпиада Ивановна уходит. Любовь и Орест — один.

Любовь

Спокойной ночи!

(Подает руку Оресту.)

Орест

Вы меня гоните? Но я не могу так уйти! Я должен поговорить с вами о том, что не дает мне покоя весь этот вечер. Теперь, когда мы с вами шли туда и назад, вы не сказали мне и десяти слов... Люба, прежде этого не было между нами!

Любовь

Многое из того, что было прежде, теперь должно совсем, совсем перемениться.

Орест

Люба, как вы это сказали? Зачем вы это говорите?! (Пауза.) Вы как-то странно ведете себя со мной в по-следнее время. Вы как бы умышленно избегаете меня: ед-ва я цриду, вы тотчас, находите дело в городе или посылае-те за Александрой Викторовной, чтобы играть в четыре руки. И сегодня вы недаром так горячо просили ее остаться. Иногда я целый день стараюсь услышать от вас хоть одно ласковое слово, жду этого слова, как нищий ми-лостыни, и часто — напрасно! Сегодня вечером, казалось мне, вьі опять возвратились к прежнему дружескому тону, но теперь опять...

Любовь сидит, опустив глаза, молчаливо, неподвижно.

Орест

Что с вами? Вы так молчаливы? Вы даже смотреть на меня не хотите? Или я должен уйти прочь от вас?

Любовь (глухим голосом> медленно)

Как хотите,

Орест

Люба, это для меня...

(Делает шаг к ней, но останавливается, отворачивается и

отступает.)

, , * Любовь

(пбрьівисто встает, схватьівает его руку обеими руками)

Орест, простите! Я не знаю... Мне вас так жаль, так ужасно жаль!

(Выпускает его руку, падает на колени, припадает к руч-ке кресел и рыдает.)

Орест (бросается к ней)

Люба! Моя Люба! Моя дорогая! О чем ты, что с тобой?

Любовь (встает, говорит сквозь рыдания)

Не називайте меня своей, я не хочу быть вашим зльтм духом, вашим вампиром!

Орест

Жизнь моя, что ты говорить? Не злым духом, не вампиром будешь ты, а будешь моей звездой, моей любовью!

' Любовь

(закрьівает лицо руками, как бы в ужасе)

Ах, зачем это слово?! Теперь все погибло! Я так хотела быть вашим другом, верьте мне, больше ничем я не хочу, не могу и не должна быть! (Опять плачет.) Теперь и это погибло...

Орест (с упреком)

Люба, стыдно, стыдно не иметь смелости перед своей собственной душой, Где же твои гордые речи? Помнишь, как ты говорила, что будешь всегда свободна и смела? Это ли твоя отвага? В том ли она, чтобы попрать своє сердце, погубить своє и чужое счастье? Жалкая же это отвага!

Любовь

Я боюсь за тебя, только за тебя! Хватит ли у нас сил

для л-акой странной любви? Что, если наша голубая ро-за — мечта? Сколько горя, сколько страданий тогда...

Орест

Зачем бояться моего слова? Я буду любить тебя так, как ты захочешь. Наша любовь будет так чиста, как та волшебная роза. Ты можешь отнять у меня мою жизнь, моє счастье, но моей любви отнять ты не можешь, ее уже никто не вырвет из моего сердца, даже ты! Поздно уже спасать меня, да и не хочу я такою спасения!

Любовь стоит молча, опустив голову и руки.

Орест

'І

(подходит к ней блиоюе)

Люба, что ты говорила: только слабый трус не любит и боится риска!

Любовь

(прошла раза два по комнате с порывистыми жестами, потом остановилась у консоли, против Ореста)

Орест, ты упрекал меня в недостатке отваги, будто я боюсь сказать самой себе правду в глаза. Я теперь ничего, ничего не боюсь. Слушай. Я люблю тебя, давно люблю, больше ж;изни, больше счастья, больше всего на свете. Люби меня, я счастья хочу!