Читати книгу - "Спасения нет, Пітер Гамільтон"

сама земля их всем обеспечивала. Чтобы деревья вырастали в дома, чтоб с полей снимать мясной урожай, металлокристалоиды, лекарственные клубни. Жить в полной гармонии со средой.

— Идиотизм. Без современной цифровой инфраструктуры они за три поколения утратят культурную базу. А выжившие снова бросятся строить индустриальное общество.

— Выжившие? Ого, ты их здорово не одобряешь. Цель биозеленых — равновесие, чтобы ничего нового строить уже не приходилось. Такая простая жизнь укроет и от оликсов.

— Им и собственный ай–кью придется урезать в соответствии со своей застойной культурой. Такая идеология хуже нашей, нацеленной на Удар. Это же тюрьма.

— Где твоя толерантность? Если они хотят жить так и нам не мешают, следовало бы им помочь.

— Да, каждый вправе жить в согласии со своей идеологией — я вовсе не против. Дело только в том, чтобы следующие поколения вольны были пойти своим путем. Иначе выходит фашизм.

— Ну, может, тебя утешит, что в лагере Урета, по–моему, не много сторонников.

Ирелла вышла из спальни, завязывая оби на роскошном черно–красном кимоно.

— Все равно мне нужны цифры, Дел.

— Ясно, — буркнул он.

Она села к нему и ухватила с дистанционки пиво.

— Пиво нельзя так замораживать. Оно теряет вкус.

— Я вроде бы не ради вкуса его пью.

— Да уж, как задумаешься о социальных ритуалах, остается только удивляться. Бегство в комфорт обыденности. Детское питание для души.

— Ты здорово расстроилась, да?

— Да не так уж. Запросто можно построить и два «Актеона».

— Святые! Посмотрел бы я, как ты повторишь это при Кенельм. Очень–очень хочу посмотреть!

Она усмехнулась и чмокнула его в щеку.

— Не шали. В том–то и дело. «Актеон» стягивает недовольных и дает им цель. А если и эти начнут делиться на фракции и изгонять чужих, нам будет намного сложнее.

— Нельзя же строить каждому по «Актеону»!

— Вообще–то…

— Ладно, понял. Завтра поговорю с Уретом.

— Спасибо. — Она поцеловала его уже всерьез. — Люди — такие интересные существа, правда? Дай десяти из нас по роялю, мы сыграем одиннадцать разных мелодий. Интересно, для оликсов это привлекательная черта или наоборот?

— Сдается мне, оликсы успели пожалеть, что явились на Землю. Больших поражений они еще не знавали. Кто еще так долго им сопротивлялся?

— Неаны сопротивляются — по–своему, ненасильственно. И святые знают, сколько еще войн они ведут с другими видами по всей галактике.

— Вот это веселенькая мысль!

Он обнял ее покрепче, притянул к себе.

— Как ты думаешь, другие ударные корабли человечества переживают то же самое? — спросила Ирелла. — Оружие у нас не хуже, чем у оликсов, но вот психологически мы к этой войне не готовы.

— Мне кажется, мы выбрали верное решение. «Актеон» действительно поднял моральный дух.

— Может быть. Но должны быть и другие способы, тем более если это не только наша проблема. Беда в том, что капитанам ударных кораблей никогда о них не узнать — связи ведь нет. А я как задумалась об этих десятках тысяч ударных миссий, так и перестать не могу. Что с ними сталось? Почему они не послали Сигнала? Он должен был стать сигналом к общему сбору, Деллиан. Сигнал — будь то от Святых или какого–то из ударных кораблей, должен был пройти по всей волне экспансии, призвать всех. И мы бы полетели к первой от врат нейтронной звезде, составили бы последнюю армаду человечества. А мы так ничего и не дождались. Десять тысяч лет!

— Галактика велика. Такое дело может затянуться на целые эпохи — Святые с самого начала это понимали. А вообще–то, чем больше проходит времени, тем больше шансов на успех.

— Это да, — вздохнула она. — Больше времени усовершенствовать оружие, больше кораблей соберется у той нейтронной звезды.

— Именно! Так что брось переживать. Ты отлично поработала.

Слова словами, но ему хотелось, чтобы она продолжала. Среди радостей, которые дарила ему Ирелла, не последними были ее идеи.

— Конечно, часть ударных миссий наверняка отличаются от «Моргана» по социальному устройству, — задумчиво проговорила она. — Если каждая заселенная кораблем поколений планета высылает двести новых кораблей поколений и каждый из них находит планету и действует тем же порядком, рост по экспоненте получается колоссальным, тем более когда столько времени прошло. Наверняка сообщества развиваются самыми разными путями — тому пример Урет с его ультрабиологической доктриной.

— Ох, может, не стоит приписывать ему все заслуги по этой части.

— Но ты подумай… Наша, утопийская ветвь культуры довольно консервативна — мы ведем род от Дельты Павлина. Но на новой планете каждый корабль поколений получает шанс все изменить, тем более что утопийские корабли не составляли большинства в волне беглецов. На терраформированных планетах существовали разные общества от разных земных идеологий, так что к этому времени, кажется, должны были возникнуть тысячи разных человеческих типов.

— Да ну? С четырьмя руками? С хвостом? Трехголовые?

— Может, даже с пятью телами на один общий мозг. Почему бы и нет? Каждый должен был идти своим путем.

— К чему идти?

— К методам борьбы с оликсами.

— Надеюсь, что нет. Захват корабля или хотя бы червоточины, которая укажет на врата, — основа плана.

— Мы и по сию пору держимся этого плана: «Бегство, потом бой». В нем многовато «если».

Деллиан выпрямился, чтобы заглянуть ей в лицо.

— Святые! В этом плане наше спасение. Люди всем пожертвовали ради него. Родной планетой, межзвездными поселениями, теми, кто остался позади, и теми, кто сражался, чтобы дать нам этот шанс. Не подавайся сомнениям. Даже если все остальные захвачены и вознесены, если мы одни остались во всей галактике, план остается в силе.

Она любовно погладила его по щеке.

— Мой Деллиан! Если бы последним человеком во всей галактике остался ты, план бы точно сработал.

— Нам просто нужен Сигнал.

— Да. А Сигнал, не забывай, идет не быстрее скорости света. Что, если мы ошиблись в расчетах? Что, если анклав расположен в тысяче световых лет в противоположной от волны человеческой