Читати книгу - "Аналіз бойових дій в районі Іловайська після вторгнення російських військ 24-29 серпня 2014 року"

из окопов и пошла навстречу, непонятно почему. Командир батальона, который россиянин, лично мне сказал: «Ваши, конечно, отчаянные ребята. Когда они прорывались на этой высоте, я на броне ехал, тут выскакивает 64-ка и с ходу лупит 72-ку, которая рядом ехала. Меня скинуло с брони взрывной волной, пока очухался, началась перестрелка адская, пули свистят, взрывы».

Ну а то, что стояло в окопах, практически поражено не было. Как я понимаю, у колонны была задача не бить россиян, а прорваться.

За три дня я собрал 159 погибших, 212 раненых, и россияне мне отдали пленных, которых потом я тоже перематывал бинтами, выдавая за раненых, поскольку «ДНР» не хотела выпускать пленных, их хотели забрать в Донецк, а было около 400 человек.

Под четыреста пленных россияне отдали нам. С погибшими и ранеными — по сути, половина всей группировки. Ну и поскольку мы там работали, наши бойцы выходили уже по посадкам, огневого контакта не было, пешком выходили, так как из техники не вышла ни одна единица, всё было подбито там. Машин целых почти не осталось.

А люди пешком вышли. Ну и общее количество мы посчитали тогда на командном пункте после поданных мною рапортов, а данные я им подавал каждый день. Так вот получилось, что порядка 1200 человек вместе с убитыми, ранеными и пленными, что я забрал, и теми, которые вышли, — 1200 человек. Плюс ко всему 120-130 человек Донбасса заняли оборону в районе Многополья, меня не пускали туда работать. Первый бой, который тогда состоялся, был в паре километров от Червоносельского. Там держал оборону «Донбасс». Потом у них закончились боеприпасы, они сдались, и только после этого меня туда пустили. 1300-1400 человек — это была группировка, ну вот практически все и вышли. Пропавших без вести сейчас 83 человека. Не можем до сих пор определить, где они находятся.

Либо в плену, либо сгорели. Там техника была полностью сгоревшая, броня текла, как лава по асфальту. Если и были люди, то вряд ли там что-то осталось. Броню, если была сгоревшая, как могли, вытаскивали, а что не могли — потом возвращались, когда она остывала. Там ещё были захоронения, у нас работали группы, откапывали. Россияне нам показали, где они кого прикопали. Но сколько там было, я не знаю точно.

Пленных отдали мне, я их вывез, привёз на тыловой пункт 51-й бригады, там их сортировали и отправляли. Это все: и ВСУ, и добровольческие батальоны, и «Донбасс», и «Миротворец» — все, кого вывезли, все, кого насобирал. Разве что бойцам добровольческих батальонов ставил задачи посрывать шевроны, так как «ДНР» охотились за ними, особенно за «Донбассом». Говорили, что вот этих в чёрной форме «эсэсовцев» будем кончать. Потому я им ставил задачи срывать не только шевроны, но и нашивки, потому что они сильно выделялись.

Моя группа первая туда зашла и последняя вышла, только мы, по сути, и работали с пленными, ранеными и погибшими. Ещё по захоронениям откапывали людей, но данные отправляли непосредственно на штаб, минуя меня. Но там не особо много было, основную массу двухсотых собрал я. С теми, что были прикопанными, ну, может, до двухсот человек было погибших. Но и то, я более чем уверен, что там прикопаны были и россияне.

«ДНРа» там не было. Колонну расстреливала исключительно российская армия. «ДНРов» я там видел, они выполняли функцию исключительно милиции. Они стояли блокпостами вокруг населённых пунктов Новоекатериновка, Старобешево, вводили комендантский час, пропускной режим на территориях, этим и занимались. Ну и снайперские группы какие-то были, куда-то ходили, я их видел. А колонну расстреливали регулярные части РФ, которые дали «зелёный свет», которые пропустили их. Я потом уже понял, почему они тянули время и не давали «зелёный свет» — они не успевали окопаться. Потому что, если брать Червоносельское, где был первый бой, там они ещё практически не успели закопаться. А вот уже под Старобешево/Новоекатериновка они выполнили работы в первую очередь. Каждая единица техники была закопана, у каждого бойца был окоп — то, что положено при занятии обороны. И уже в процессе моей работы я видел, что продолжаются работы по инженерному оборудованию района обороны. А все эти инсинуации, что там погибло 500, 400 человек — не было этого!

Я там был, со мной работали группы не только оперативного командования, но и связисты, и разведчики, и с 10 госпиталя тридцать водителей, которые помогали собирать убитых и раненых, и водители гражданских грузовых автомобилей. Но такого количества там не было. Это враньё, это натуральное враньё.

5. Капитан Воздушных Сил Вооруженных Сил Украины Владислав Волошин, военный летчик.

Иловайская задача. Мы были на одном из аэродромов временного базирования. Пришла задача — помочь нашим войскам, потому что они попали в окружение. Чем помочь?

Участок дороги из Иловайска, через которую наши войска планировали выход из этого котла, был перекрыт силами боевиков и русских. Нашей задачей было устранить данные силы и средства.

Мы разработали план, маршрут и начали выполнять полет. Я был ведущим пары, у меня был ведомый. Парой отработали по цели, задачу выполнили.

Возвращаясь по обратному маршруту на гранично-малой высоте, я рассмотрел пригорок, а на нем технику — то ли русских, то ли террористов, не могу точно утверждать, потому что опознавательных знаков не было.

Я подсказал своему ведомому: справа противник, уходи влево. Он успел уйти, а меня в тот же момент сбили. Пришлось катапультироваться.

Это не совсем правда, что я передал координаты скопления техники.

Я ведь не успел — я подсказал их своему ведомому, который впоследствии их и передал.

С 29 августа самолеты Су-25 боевые задачи не выполняют. Российская сторона поставила на оккупированную территорию Донецкой и Луганской области слишком много противовоздушных средств.

Поэтому выполнять задачи нашими самолетами лишено смысла. Это все равно, что билет в один конец. Улетели, задачу выполнили — и там остались.

6.