Читати книгу - "Милый друг, Мопассан"

Этот долговязый фат, маркиз де Казоль.

- Во-первых, он не фат.

- Очень может быть. Но он глуп. Его разорили карты и изнурили кутежи. Нечего сказать, хорошенькая партия для такой молодой, красивой и умной девушки, как вы!

- Что вы против него имеете? - улыбаясь, спросила она.

- Я? Ничего.

- Нет, да. Но он совсем не такой, каким вы его рисуете.

- Оставьте, пожалуйста. Дурак и интриган.

Она перестала смотреть на воду и чуть повернула голову.

- Послушайте, что с вами?

- Я… я… я вас ревную, - произнес он таким тоном, как будто у него вырвали из сердца тайну.

Это признание не очень удивило ее.

- Вы?

- Да, я!

- Вот так так! Это почему же?

- Потому что я люблю вас, и вы, негодница, сами это прекрасно знаете.

- Вы с ума сошли, Милый друг! - строго сказала она.

- Я сам знаю, что я сошел с ума, - возразил он. - Смею ли я говорить с вами об этом, я, женатый человек, с вами, молодой девушкой! Я больше чем сумасшедший, я преступник, подлец, в сущности говоря. У меня нет никакой надежды, и от одной этой мысли я теряю рассудок. И когда при мне говорят, что вы собираетесь замуж, я прихожу в такую ярость, что, кажется, убил бы кого-нибудь. Вы должны простить меня, Сюзанна!

Он замолчал. Рыбам перестали бросать мякиш, и они, точно английские солдаты,[35] вытянувшись в неподвижную и почти ровную шеренгу, рассматривали склоненные лица людей, но люди уже не занимались ими.

- Жаль, что вы женаты, - полушутя-полусерьезно заметила девушка. - Но что же делать? Этому не поможешь. Все кончено!

Он живо обернулся и, нагнувшись к самому ее лицу, спросил:

- Будь я свободен, вы бы вышли за меня замуж?

- Да, Милый друг, я вышла бы за вас замуж: вы мне нравитесь больше всех, - искренне ответила она.

- Благодарю… благодарю… - прошептал он. - Молю вас об одном: не давайте никому слова. Подождите еще немного. Умоляю вас! Обещаете?

- Обещаю, - слегка смущенно, не понимая, для чего это ему нужно, проговорила она.

Дю Руа бросил в воду весь хлеб, который у него еще оставался, и, не простившись, убежал с таким видом, словно он окончательно потерял голову.

Так как ничьи пальцы не разминали этот комок мякиша, то он не пошел ко дну, и рыбы, все до одной, жадно набросились на него, - хищные их пасти рвали его на куски. Они утащили его на другой конец бассейна и стали кружиться над ним, образуя теперь некую движущуюся гроздь, нечто напоминающее одушевленный вертящийся цветок, живой цветок, брошенный в воду венчиком вниз.

Сюзанна, взволнованная, изумленная, встала и медленно пошла в комнаты. Журналиста уже не было.

Он вернулся домой очень спокойный и обратился к Мадлене, которая в это время писала письма:

- Ты пойдешь в пятницу обедать к Вальтерам? Я пойду.

- Нет, - неуверенно ответила она. - Мне что-то нездоровится. Я лучше посижу дома.

- Как хочешь. Никто тебя не неволит, - сказал он, взял шляпу и сейчас же ушел.

Он давно уже ходил за ней по пятам, следил, подсматривал, знал каждый ее шаг. Наконец долгожданный час настал. Он сразу смекнул, что означает это: «Я лучше посижу дома».

В течение следующих дней он был с ней предупредителен. Сверх обыкновения он даже казался веселым.

- Узнаю прежнего милого Жоржа, - говорила Мадлена.

В пятницу он рано начал одеваться: до обеда у патрона ему, по его словам, надо было еще кое-куда поспеть.

Около шести он поцеловал жену и, выйдя из дому, отправился на площадь Нотр-Дам-де-Лорет и нанял карету.

- Вы остановитесь на улице Фонтен, против дома номер семнадцать, и будете стоять там, пока я не прикажу ехать дальше, - сказал он кучеру. - А затем отвезете меня на улицу Лафайета, в ресторан «Фазан».

Лошадь затрусила ленивой рысцой, и Дю Руа опустил шторы. Остановившись против своего подъезда, он уже не спускал с него глаз. Через десять минут из дому вышла Мадлена и направилась к внешним бульварам. Как только она отошла подальше, он просунул голову в дверцу и крикнул:

- Поезжайте!

Некоторое время спустя фиакр подвез его к ресторану «Фазан» - средней руки ресторану, пользовавшемуся известностью в этом квартале. Жорж вошел в общий зал и заказал обед. Ел он не спеша и все поглядывал на часы. Наконец, выпив кофе и две рюмки коньяку, со смаком выкурив хорошую сигару, он ровно в половине восьмого вышел из ресторана, нанял экипаж, проезжавший мимо, и велел ехать на улицу Ларошфуко.

Не сказав ни слова швейцару, Дю Руа поднялся на четвертый этаж того дома, против которого он приказал кучеру остановиться, и, когда горничная отворила дверь, спросил:

- Дома господин Гибер де Лорм?

- Да, сударь.

Его привели в гостиную; там ему пришлось немного подождать. Затем к нему вышел высокий, бравый, увешанный орденами рано поседевший мужчина.

Дю Руа поклонился.

- Как я и предполагал, господин полицейский комиссар, - сказал он, - моя жена обедает сейчас со своим любовником на улице Мартир в нанятых ими меблированных комнатах.

Блюститель порядка наклонил голову.

- Я к вашим услугам.

- Мы должны все успеть до девяти, не так ли? - продолжал Жорж. - Ведь после девяти вы уже не имеете права входить в частную квартиру, чтобы установить факт прелюбодеяния?

- Не совсем так: зимой - до семи, а начиная с тридцать первого марта - до девяти. Сегодня пятое апреля, следственно, до девяти часов у нас еще есть время.

- Так вот, господин комиссар, внизу меня ждет экипаж, значит, мы можем захватить с собой и агентов, которые должны вас сопровождать, а затем подождем немного у дверей. Чем позднее мы войдем, тем больше будет у нас шансов застать их на месте преступления.

- Как вам угодно, сударь.

Комиссар вышел и вернулся в пальто, скрывавшем его трехцветный пояс. Он посторонился, чтобы пропустить вперед Дю Руа, но тот, занятый своими мыслями, отказался выйти первым и все повторял:

- После вас… после вас…

- Проходите же, господин Дю Руа, я у себя дома, - заметил блюститель порядка.

Дю Руа поклонился и переступил порог.

Он еще днем успел предупредить, что облаву надо будет устроить вечером, и когда они заехали в комиссариат, там их уже поджидали трое переодетых агентов. Один из них уселся на козлы рядом с кучером, двое других разместились в карете, а затем извозчик повез их на улицу Мартир.

- План квартиры у меня имеется, - говорил дорогой Дю Руа. - Это на третьем этаже. Сперва идет маленькая передняя, потом столовая, потом спальня. Все три комнаты между собой сообщаются. Черного хода нет, так что