Читати книгу - "Спасения нет, Пітер Гамільтон"

— Да что вы? Так вам известно, что там внутри?

— Нет. Но представление о его размерах и мощи мы имеем. Один корабль, одна бомба ничего не дадут. Только укажут им на слабое место в обороне, позволившее вам проникнуть внутрь. Что еще осложнит новые попытки.

— Хорошо, это не годится. Тогда что годится?

— Вам надо было бы найти вход в анклав, его врата, о которых Иванам не известно, — я знаю, что мой жилой кластер ищет его не первую тысячу лет.

— Ваш жилой кластер его не нашел или просто вам не сказал? — с вызовом спросила Кандара.

— Туше́. Однако не могу представить, чтобы они, обнаружив его, не известили весь мир или не дали координат своим посланцам. Никто из присланных на Землю не знает местоположения врат анклава — следовательно, неанам оно неизвестно. Так что… его в конечном счете отыщут ваши потомки.

— Как? — спросил Алик. — Если вы сами признали, что тысячи лет не можете его найти.

Джессика ответила холодной улыбкой.

— Заманите в засаду какой–нибудь из их ковчегов, захватите его целым. На входе в червоточину должны иметься нужные вам данные.

— Ого, у вас большие планы, а?

— Да. И вы не только создадите ловушку, способную удержать ковчег оликсов, но и разовьете свою технологическую базу, чтобы собрать невиданную во вселенной боевую армаду.

— Это мне нравится, — сказал Энсли.

— Это настолько же просто, — продолжала Джессика, — насколько и невозможно. Понимаете теперь, почему мы с Соко пытаемся направить все ваши усилия на спасение промышленных модулей при хабитатах? Вам придется строить хабитаты исхода. Они понадобятся в любом варианте.

— И не только их, — добавила Эмилья. — Полная численность человечества сейчас превосходит двенадцать миллиардов — по нашей оценке. Может быть, и более. Даже если вы с Кандарой устраните «Спасение жизни» и добьетесь для нас полувековой передышки до возвращения оликсов, построить хабитаты исхода для всех мы не успеем.

— Это так, — склонила голову Джессика.

— Если у нас есть десять лет, обойдемся десятью, — сказал Энсли. — К делу.

Лондон

июня 2204 года

ронд был уверен, что не спит. Глаза закрыты, смотрят в темноту. Неподвижность, кожа ничего не чувствует. Мысли холодные и тусклые.

Так, наверное, выглядит смерть. Ничего не чувствовать, ни на что не отвлекаться. Неоткуда взяться отчаянию от мысли, что происходит по ту сторону небес.

Но остались воспоминания: еще несколько часов назад все приносило наслаждение и жизнь достигла вершины. Он пытался ухватить и оживить эти воспоминания. А добился только отблесков того, что было, и от них нынешнее существование показалось еще отвратительней.

Сквозь закрытые веки просочились слезы. Это никуда не годится! Клодетта увидит, жалостливо залопочет, станет выспрашивать, что с ним, чем ему помочь. А ответ один: дай еще Улета.

У них еще кое–что осталось, но запас на исходе. Как и время. Земля недолго продержится. Он посмотрел кое–что из записей, выловленных Олли с Аднаном в нижней сети, видел короткие яркие вспышки в созвездии МГД — это взрывались чужие торпеды, а ближе к Солнцу темные силуэты боевых кораблей шли на завоевание астероидных хабитатов. Солнечная система стала полем боя, человечеству на нем не останется места. Единственной защитой Лондона остался щит искусственно сгущенного воздуха.

Тронд знал, что умрет, когда птичьи силуэты кораблей возникнут над ним, и знал только один способ справиться с этим знанием. С Улетом и смерть будет великолепна. Он и вообразить не мог, как она будет прекрасна — каждый нерв звенит от нарка, преображая бездну боли от взрывной волны в чистое наслаждение. Он умрет от восторга.

Сухая скучная логика говорила, что ради этого прекрасного мига он должен сохранить немного Улета до времени, когда корабли ударят своим оружием по куполу щита, уничтожат его. Значит, пока придется экономить.

Он, гримасничая, свесил ноги с кровати и встал. Клодетта раскинулась на матрасе — не спала, а застыла в оцепенении зомби на давным–давно просившей стирки простыне. Ему было не до простыней.

Найин сообщил, что времени два часа ночи, и он отправился вниз по лестнице на негнущихся ногах с непослушными мышцами. В паху странно онемело. Как видно, он перетрудил К-клетки члена. Онемение расходилось вверх и вниз — к пупку и бедрам. И задницы он тоже не чувствовал — может быть, и к лучшему. В доме как будто разладилось кондиционирование — воздух пустыни обдирал кожу и выжимал из нее пленку пота.

Олли с Аднаном застряли во временном кольце — все так же сидели на диване, на тех же местах, догрызали, что осталось в холодильнике, смотрели передачи из нижней сети. Реалити–шоу «Конец света». Надвигается на твой щит и не медлит. Единственное, что переменилось, — выросла груда грязной посуды между ними и сценой. Потеки кетчупа застыли на краях тарелок липкими потоками лавы. На густом кремовом ковре, как крупная галька на пляже, пустые винные бутылки.

Олли при виде его сморгнул, вытянул шею.

— Ого, Тронд, да ты совсем голый?

— И чего? — Пожав плечами, Тронд упал в широкое кресло. И с отвращением поерзал по черной кожаной обшивке, скользкой, как масло.

Аднан захихикал.

— Парень, да ты и впрямь обделался.

— Да уж, — поддержал Олли, — подбери свое говно.

Они с Аднаном хлопнули ладонь о ладонь — чуть не промахнулись. И оба тонко захихикали.

— Что в мире творится? — спросил Тронд, решив не обращать внимания на их дурь. — Джад не возвращалась?

Посреди сцены висел толстый бублик хабитата, окруженный яркой багровой дымкой. Вокруг лютыми волками кружили три зловещих корабля Избавления.

— Не-а, — отозвался Олли, обкусывая жареную куриную ножку. — По мне, она нас кинула.

— Ты чего, сбрендил? — протянул Аднан. — Придет она. Ей главное — деньги. Рейд за медикаментами нагребет ей серьезные ватты. Без драки она их не упустит.

— Пожалуй. — Тронд не сводил взгляда с обреченного хабитата. —