Читати книгу - "Рід Добрянських. Генеалогія і спогади, Леонід Добрянський"

Как-то отец получил письмо от Гриши. Что писал Гриша, не знаю, но отец после получения письма решил послать Ивана, а также и меня в Васильевку к Грише. Накануне вечером была приготовлена телега, уложены запас свежей травы, немного овса в мешке для лошадей и кое-какая провизия для нас с Иваном. Утром затемно запрягли Красавку коренной и в пристяжку Рыжуху и тронулись в путь. В Васильевку мы ехали впервые. Как ехать, то есть, через какие населенные пункты проезжать, Ивану со слов Гриши рассказал отец. Расстояние до Васильевки было немалое - свыше ста верст. Ехали мы целый день, сначала проехали украинскую деревню Царичанку, потом русскую Николаевку, далее пошли татарские, башкирские селения. Туда мы не заезжали, а если и останавливались, то лишь с целью выяснить, по какой дороге ехать. По мере надобности делали остановки вблизи какой-нибудь деревни, чтобы покормить, напоить лошадей, дать им отдохнуть. Погода была довольно прохладная, небо пасмурное, иногда накрапывал дождик. Иван правил лошадьми и потихоньку напевал все одну и ту же песенку о приключениях атамана Чуркина:

Все тучи, тучи принависли

И с моря пал туман,

Скажи, о чем задумался,

Скажи, наш атаман.

Носилки не простые,

Из ружьев сложены,

А поперек стальные

Мечи положены.

Лежит на тех носилках

Сам Чуркин молодой,

Он весь окровавленный,

С разбитой головой.

Под монотонное бормотание Ивана я временами дремал, и мне чудились нависшие над землей серенькие тучки, узкая лесная дорога, по которой разбойники несли на носилках своего раненого атамана. Лошади трусили небыстрой трусцой или шли шагом. Иван особенно их не понукал, жалел, так как дорога была дальняя. Мы ехали по обширной равнине, спускавшейся уклоном в сторону гряды холмов, переходившей в возвышенное плато.

Земли, на которых жили башкиры, были тучнейшим черноземом. На этих землях были леса, и озера, и речки то есть все условия для цветущего земледелия. Но башкиры не имели навыков к занятию хлебопашеством. Испокон веков они занимались скотоводством, главным образом, разведением лошадей. Питались мясом, молоком, хлеб был лишь подспорьем. По этой причине мало выращивалось зерновых культур, овощей.

С течением времени огромные площади земель, служившие пастбищами для скота, распахивались под пашни переселенцами из России, Украины, и возможности скотоводческого ведения хозяйства сужались. Башкиры впали в бедность, за исключением небольшого числа богатеев, имевших немалые стада лошадей, рогатого скота и земельные угодья. Что же мешало башкирам приспособиться к новым условиям жизни? Их вековая культурная отсталость, реакционная сущность их религии - ислама, - налагавшей на них путы бытовой и религиозной обособленности от более культурного русского и украинского населения.

Мы миновали село и речку, протекавшую в самом низком месте равнины перед лесистыми холмами. Проселочная дорога петляла по оврагам между холмами, поднималась все выше, пока не вывела нас на плато. Дорога шла по узкой лесной просеке. По обе ее стороны росли деревья - липа, клен, осина, береза, дуб. Лес был густой, труднопроходимый из-за росших между высокими деревьями кустов жимолости, крапивы, вьющегося по веткам деревьев хмеля, сухостоя, валежника. Кое-где лес отступал от дороги и на полянах росли кусты шиповника, малины, карликовой вишни, разнотравье. Вся эта поросль была в полроста человека и выше и также труднопроходимой.

Через некоторое время лес окончился, и мы выехали на равнину, на которой лишь кое-где виднелись перелески - остатки вырубленного человеком леса. Значительную часть земли занимала зелень подросшей ржи, овса. Вдали справа и слева от дороги местность была холмистой, по оврагам и далее на горизонте темнели леса. Дорога шла по крутому спуску версты две, а затем поднималась также по крутому подъему на возвышенное плато, покрытое лесом. На протяжении всего нашего пути холмистые ландшафты были разнообразны и живописны.

Поздно вечером, почти затемно, мы приехали в Васильевку. Без особого труда отыскали школу. Гриша и Таня были дома. Так как мы устали и проголодались, то после ужина нас сразу уложили спать, и мы крепко уснули, оставив заботу о лошадях Грише.

На следующий день я проснулся поздно. Солнце ярко освещало комнату. После завтрака я стал знакомиться со школой. Классы были очень хорошие, просторные, светлые, чистые. Так как были летние каникулы, учеников в школе не было. Квартира учителя в том же здании также была хороша, с отдельной кухней. Около здания школы располагался ухоженный огород. Здесь росли не только обычные овощи - морковь, огурцы, капуста, лук, чеснок, но и такие, какие у нас дома не выращивались: цветная капуста, кольраби. Были грядки земляники, кусты смородины, малины, крыжовника. Несколько учеников работало на огороде.

На следующий день мы выехали обратно домой. Теперь я понял, зачем отец послал нас в Васильевку: Тане подходило время рожать. Таня расположилась сзади на телеге на подушке из сена, а мы с Иваном впереди в виде кучеров. Теперь мы ехали по знакомой дороге, хотя не быстро, но более уверенно. Приехали мы домой поздно вечером. На следующий день отец отвез Таню в Давлеканово. 15 августа она родила Алешу.

Вскоре после нашего приезда прибыл домой и Гриша. Как и в прошлые годы, он включился в полевые работы. Было уже начало лета, пора сенокошения, пахоты под пар, а он занимал треть всей нашей обрабатываемой земли.

Свободное от работы время Гриша отдавал чтению или писал. Что он писал - было для меня, да и для других, тайной; он тщательно скрывал это. Судя по виду, как я подсмотрел, это были стихи. Гриша по-прежнему выписывал журналы «Ниву» и «Вестник знания», оба с приложениями в виде книг: классиков русской и иностранной литературы к «Ниве» и научно-популярных произведений к «Вестнику знания». Гриша во время своих поездок в Давлеканово (а они бывали по вторникам, в базарные дни) привозил связки этих изданий. К моей радости, Гриша как-то привез коробку очень хороших акварельных красок и кисточки и это богатство он предоставил в наше - мое и Пети - распоряжение. Мы увлеклись рисованием. Я большей частью раскрашивал картинки в книгах. Я любил краски. Впоследствии в Давлеканове я покупал дешевые цветные картинки и делал их цветные копии. В училище у нас были уроки рисования, но никаких способностей к живописи я не обнаружил. Честно говоря, при всем моем неравнодушии к краскам, из меня вышел бы при иных обстоятельствах неплохой маляр, только и всего. По мере нашего взросления отец и мать все больше нагружали нас всякими работами по хозяйству. Так как Палажка и Иван считались уже взрослыми, то пастушьи обязанности легли всецело на меня и Петю. Через каждые четыре-пять дней отец приказывал: «Хлопцы, чистить конюшню!». Это была для нас, подростков, тяжелая и неприятная работа. Железными вилами мы выбрасывали навоз из конюшни, а потом складывали его в кучу недалеко от конюшни. В течение года его накапливалось много. Навоз перепревал, превращаясь в вязкую коричневую массу, из которой в деревянных формах формовались «кирпичи». Эти «кирпичи» после высыхания в течение лета были прекрасным топливом в морозные зимние дни. Читающий эти строки, может быть, сочтет подобное использование навоза свидетельством отсталости сельского хозяйства, но такое употребление его было необходимостью в нашей безлесной местности. Немецкие фермеры в основном таким же способом использовали навоз в качестве топлива.