Читати книгу - "Рід Добрянських. Генеалогія і спогади, Леонід Добрянський"

На муромской дороге

Стояли три сосны,

Прощался со мной милый

До будущей весны.

Он клялся и божился

Одну меня любить,

На дальней на чужбине

Меня не позабыть.

Это была печальная песня о девушке, которую бросил ее милый, женившись на чужбине на другой.

Зимой в квартире Бояровых случилось большое несчастье: простудилась их дочь, маленькая Шура. Металась в жару несколько дней и тихо скончалась. Велико было горе Анюты и Андрея.

Ярмарка в Давлеканове

В Давлеканове каждый год глубокой осенью, но еще до снега устраивалась ярмарка. На обширной площади (в настоящее время эта площадь застроена магазинами, ларьками, на ней расположен колхозный рынок) по ее периметру воздвигались лавки-шатры, а посередине карусель. Играл оркестр. В лавках было множество всяких товаров: валенок, сапог, калош, женских зимних пальто с меховыми воротниками, мужских пальто, шуб, полушубков из овчины (кожухов), шапок, конских сбруй, гончарных и металлических изделий, галантереи. Словом, все, что требуется крестьянину. Была тут и торговля книгами, лубочными картинками-иллюстрациями к сказкам, народным песням. У приезжих мужиков, баб глаза разгорались от такого изобилия прекрасных товаров. Шум, гам, толкотня были с утра до вечера. Говор многоголосой толпы сливался со звуками шарманки, оркестра возле карусели. Ярмарка продолжалась довольно долго, кажется, больше недели. В воскресный день, а иногда и в будни после уроков я тоже толкался в толпе. Конечно, я не прочь был покататься на карусели, сидя на раскрашенной деревянной лошадке. Но жалко было платить за это удовольствие 5 копеек. Я предпочитал истратить свой копеечный капитал на книги. А книги, выставленные торговцем у лавки, меня очень интересовали, о них я мечтал вечером перед сном. Я не мог оторвать глаз от красочных обложек этих книг. Ha прилавке, наряду с сонниками, календарями, были разложены книги о приключениях знаменитых сыщиков, разбойников. Я приценился к толстой книге о приключениях разбойника Картуша. Торговец запросил непомерную для меня цену. Я предложил ему меньше; он не согласился. Я ушел, потолкался в толпе и опять подошел к торговцу книгами. Спрашиваю, сколько стоит та же книга. Он опять сказал ту же цену. Но я опять предложил ему меньше на несколько копеек. Торговец вышел из себя, он узнал меня. «Поди прочь!» - крикнул он. Я со стыдом, униженный ушел ни с чем. Хотя я потом ходил на ярмарку по пути из училища, но подходить близко к книжной лавке не решался, стыдился. Была ли эта ярмарка последней в Давлеканове - не помню. Уже в начале 1916 года в городе стали ощущаться во всем недостатки, вызванные войной. Цены на все намного подскочили, многое стало для нас недоступным. Из обращения исчезли серебряные и медные монеты, вместо них в ход пошли в качестве разменной монеты почтовые марки. О пирожках, плюшках и прочей снеди, которые продавал в училище братец инспектора Халитова, пришлось забыть, их не стало. Не помню, чем и как мы с Петей завтракали. Отец во время своих приездов в Давлеканово давал мне на разные мелкие расходы рубль-полтора. Но этих денег хватало ненадолго. По-видимому, мы с Петей недостаточно хорошо питались. Мы же росли, и нам требовалось все больше пищи и по количеству, и по питательности. Это, кажется, понимали и наши хозяева. Отец платил Бояровым за наше питание и квартиру, но, видимо, этих денег в связи с растущей дороговизной уже не хватало. Однажды я купил полкаравая пышного серого пшеничного хлеба. Мы с Петей быстро разделались с этим хлебом.

Как-то Андрей пришел с одним своим знакомым, тоже портным, и предложил мне сделать для этого знакомого вывеску на листе кровельного железа размером, примерно, 1×0,6 метра - на черном фоне написать белыми буквами «Портной Молчанов». Я согласился, так как любил рисовать красками. Мне дали черной краски, белил, кисти. Дело пошло быстро, мы с Петей нарисовали отличную вывеску, за работу получили три рубля. И заказчик и мы были довольны. Эти деньги были некоторым подспорьем в нашем питании. Несколько лет спустя, приезжая в Давлеканово, я видел эту вывеску на одном из домиков.

В этом году весной в семье Бояровых случилось важное и радостное событие: у них родился сын Борис. Таким образом, их семья, уменьшившаяся после смерти дочери, опять стала состоять из четырех человек. У Анюты стало много работы по уходу за новорожденным, да и за старшим Колей. Для нас все яснее становилось, что Бояровым трудно содержать нас, трудно с продуктами, да и Анюте, занятой воспитанием детей, было не до нас. По-видимому, они сообщили нашему отцу о том, что не могут более содержать нас. Учебный год 1915/16 был последним годом нашего пребывания на квартире у Бояровых. Мы прожили у них до начала летних каникул.

Василь Мокійович Добрянський (м. Давлеканове, серпень 1916 р.)

С наступлением летних каникул приехал отец и отвез нас домой. Больше мы не видели Бояровых, не ходили в те места, где они жили. Впоследствии я узнал о трагической судьбе этой семьи. В 1919 или 1920 году от сыпного тифа умерли старики Бояровы, их сыновья Денис (уже женатый) и Осип. Умерла и Анюта. Остались в живых Андрей и его два маленьких сына. О дальнейшей судьбе Андрея я ничего не знаю. Что касается его сыновей Николая и Бориса, то они выросли здоровыми парнями, были призваны на военную службу, участвовали в Великой Отечественной войне, в 1941 году оба погибли в битве под Москвой.

Летом 1916 года по распоряжению правительства учителей вернули из армии в школы. Гриша весной прибыл домой. Он и Таня с Алешей жили и летом на хуторе. Алеша рос здоровым, спокойным мальчиком. Помню, он ничем не болел, условия жизни на хуторе были хорошие: чистый воздух степной местности, много теплых солнечных дней, хорошее питание.