Читати книгу - "Том 7"

class="p">Ждем год, другой. Помещик опять ладит с нами, только как вспомним иногда о переписи, улыбается и говорит: «Пустяки, я пошутил!»

Вдруг на третий год слышим, какая-то комиссия едет в деревню, пастбище размеривать,

— Фу ты, будь ты неладно! — думаєм.— Что это, к чему и зачем? Ведь пастбище-то наше искони, зачем же его размеривать? Положим, мы за последние годы один кусок разделили между обществом и вспахалщ вот и сме-каем, не для того ли приехали, чтобы промерить, сколько мы вспахали, а сколько еще осталось. А комиссия прямо в барскую усадьбу покатила; отобедали, а потом на пастбище. Развернули план, а помещик сам с ними ходит и показывает: вот отсюда досюда тянется, а это они вспахали.

Подошли мы к этой комиссии, кланяємся еще издали, потом ближе, опять кланяємся, а комиссия и ухом не ведет. Наконец, войт осмелился и говорит:

— Ваши благородия, это наше пастбище, зачем вы его мерите и вехи ставите?

— А ты кто такой? — спрашивают господа.

— Я войт здешнего общества.

— Ну и ладно,— ответили онй да опять за своє. Обтикали вехами тот кусок, что вспахан, отдельно, а осталь-ное отдельно. Мы уже с войтом ходим за ними да смо-трим, а что они говорят, не понимаем, потому что по-не-мецки лопочут. Потом кончили, садятся на повозку. Войт за ними, не отстает, все выпытывает. Тогда один пан под-нимается на повозке и обращается к нам:

— Вы, люди, видели, как мерила комиссия пастбище?

— Да видеть-то видели,— говорим.

— й видели, как вехи ставили?

— И это видали.

— И знаете, что вот это там,— и указал на вспахан-ный кусок,— это ваше, общественное, а вот ато з десь — помещичье?

— А? Что? Как? — вскрикнули мы все как ошпарен-ные да к комиссии. Та лататы задала.

На другой день гонят наши пастухи скот на паст-бщце, а там у ж помещичьи слуги: «Пошли вон отсюда, это господское пастбигце, чтоб и ноги вашей тут не било, не смейте!» Пастухи завернули стадо, гонят в лес, а там помещичьи лесники да дворовые: «Пошли вон отсюда, это господский лес, не смейте шагу ступить за окоп!» Пастухи, вестимо, дети малые, в слезы; гонят скот назад домой. Гам, шум в деревне поднялся такой, словно кто зажег деревшо с четырех концов.

Что тут делать? Бабы орут: «Ми с кочергами пойдем, мы этим барским холуям голови раскроим!»

Но старшие мужики угомонили их как-то и сейчасже вибрали несколько человек уполномоченних ехать во Львов к адвокату, посоветоваться. Вибрали и меня. Пое-хали, нашли адвоката, русина заслуженного, говорят, честного. Пришли к нему, рассказнваем: такови, мол, дела. «Что ж,— говорит,— начнем тяжбу. Постарайтесь найти свидетелей, документи, денег, а пока ведите себя смирно, спокойно, так как всякий бунт может только по-вредить делу».

— Да как же, барин,— говорим ми,— как же нам бить спокойними, когда некуда совсем вигнать скот? Ведь без корма-то скот наш как єсть весь подохнет!

— Ну,— говорит адвокат,— что же я тут могу по-мочь? Вниграем дело, тогда помещик должен будет воз-вратить вам все убнтки, а пока перебивайтесь, как можете.

С тем ми и ушли. Началась тяжба. Сколько ми в нее денег ухлопали, один бог ведает. Я насчитал одному адвокату да на марки что-то сверх семисот гульденов. Общество тянулось из последних сил, хоть и круто прихо-дилось. Потому что лес и пастбище остались в поме-щичьих руках, а ми должны били с места продать боль-шую часть скота почти даром — нечем било кормить. Остальной стал бродить — да и теперь еще бродит — то по гусиннм лужайкам, то по пустирям, то по огородам. Сади наши от этого испортились, пчельники перевелись, а скотинка ходит — кожа да кости.

Семь лет тянулось наше дело, словно из нашего общества семь лет жили тянули. Совсем ми обнищали за то время, а к помещику ни ногой, уперлись. Помещик тоже уперся на своем. И в каких мы только судах, в ка-них инстанциях не побывали! И в округе, и в губернии, и в министерстве, и бог весть еще где. И все, как только мы в одном месте проиграем — жалуємся; в другом мы выиграем — помещик жалуется, а конца все нет, как нет. Вот, наконец,— слава тебе господи! — дождались мы! Приходит пристав, приносит нам решение из самого выс-шего министерства. Дело такое: чтобы окончить спор между обществом и помещиком, назначается губерпская комиссия, которая должна на спорном месте все рассмот-реть, пересмотреть документы, выслушать свидетелей и дать окончательное решение. Для этого обе стороны дол-жны в назначенный день явиться на спорном месте со всеми своими материалами доказательств. Решение этой комиссии будет утверждено и исполпено бесповоротно. Ну, и слава тебе господи! — подумали мы. Теперь уже на-верняка наша возьмет, если комиссия будет на месте судить. Тут каждый сможет сказать все, что знает по делу, каждого выслушают, а в таком случае должны же они признать, что правда на нашей стороне.

Наш помещик получив такую резолюцию, что-то очень постную рожу скорчил и совсем было HOC повесил, но потом, видно, что-то придумал, сел в повозку и пока-тил во Львов. Куда он ездил, неизвестно, но два наших человека, которые, были тогда во Львове, рассказывали потом, что видели, как он разгуливал по городу с нашим адвокатом. Конечно, рассказывали уже тогда, когда все было кончено! Так или иначе, только через три дня приехал наш барин из Львова много веселее, даже как-будто довольный. Дивимся мы, да не знаєм, что оно озна-чает.

Наведались и мы к своєму адвокату. Он очень обра-довался... «Выиграем дело,— говорит,— я сам,— говорит,— приду с вами на спорное место говорить с комиссией. Только за день до того приходите сюда ко мне: войт, уполномоченные, свидетели, привезите с собой все бума-ги, какие имеете, надо будет пересмотреть, посовєто-ваться. Знаете, как перед битвой на войне готовятся, так и нам надо приготовиться. Приезжайте пораньте, так я каждому скажу, что и как ему надо говорить, потому что, видите ли, дело запутанное, а после полудня сядем на телегу и марш в деревню, чтобы в назначенный день рано быть на спорном месте!»

Послушались мы его совѳта да ещѳ и