Читати книгу - "Спасения нет, Пітер Гамільтон"
Шрифт:
Інтервал:
Добавити в закладку:
— Я не ради них с тобой.
— Знаю.
Олли пошарил по полу, потянул к себе смятую тряпку, в которую превратились его драгоценные пурпурные штаны. И, нащупав последний белый полушарик, с удовольствием заглянул в ставшее угрюмым лицо: совсем как у Сумико перед боем. Хихикнув, он прижал таблетку к члену Лоло.
— Скотина! — вскрикнуло Лоло, когда Олли запустил инъектор. Но глаза уже затуманились слезами — зеро–нарк проник в эректильные ткани. — Так нечестно.
Олли, усмехнувшись, велел Таю поставить сексуальную подборку, которую они слушали ночью. Глуховатый голос Сумико пролился из колонки динамика — исполнялась электробаллада о каких–то древних любовниках.
— Люблю!
Лоло протяжно и грязно хихикало, признавая капитуляцию. Оне уже не противилось, когда ладонь Олли пригнула голову омни к своему животу. Умелые губы пощипывали и лизали все, что встречали на пути. Олли откинулся на подушку, наслаждаясь предварительными ласками — разгоряченная кровь вышибла из головы все мысли о семейных бедах.
Спасибо, хоть душ работал как следует. В этом ветхом домишке на Куперлэнд–роуд вся техника дышала на ладан. Олли встал под горячие струи и принялся втирать в волосы пригоршню лавандового шампуня. Потом кондиционер. Он всегда накладывал его дважды. И не понимал, почему почти все его друзья пренебрегают этим средством. От него же волосы так классно смотрятся!
Минут двадцать он провертелся перед зеркалом: просушил волосы феном, тщательно смазал маслом и уложил пышными волнами над ушами. На кончиках еще сохранился красноватый отлив. Круто!
Он склонился к зеркалу, рассматривая свой лоб. Ясное дело, все в порядке. Для залысин он еще молод. Бик просто дразнится, глупо его слушать.
Чистый, в свежей футболке и дорогих джинсах из натурального хлопка, с безупречной прической, он готов был предстать перед миром, Лоло, семьей…
Лоло забилось в спальню — общение со старомодными земными семьями всегда пугало утопийцев, а с этой особенно. Однажды ночью оне долго и нудно объясняло, что в утопийских семейных группах все иначе. Меньше ожиданий, меньше критики, больше доверия и поддержки. Олли всегда злил скрытый в таких речах намек на превосходство.
— Вечером увидимся, — бросил он вместо приветствия.
Лоло совсем увяло.
— Отымел и норовишь сразу сплавить?
Да.
— Нет, просто у меня дела, только и всего. Скучные дела.
— Могу я помочь?
— Лоло, кроме шуток, в этой части моей жизни тебе делать нечего.
— Ты собираешься что–то украсть?
— Ох, морока с тобой. — Он подбоченился. Злился на себя за стереотипную позу, но на Лоло — еще больше. — Почему с тобой всегда так трудно?
Лоло подошло, жадно обняло его за плечи.
— Вовсе со мной не трудно. Просто не хочу, чтобы тебя ранили или арестовали… или хуже того. Ты для меня всё, сам знаешь. Этот твой Легион — опасная компания.
Олли задрал голову к совсем не похожему на Сумико лицу.
— Для меня не опасная. Я с ними вырос, они мои друзья.
— Тебе нужны новые друзья.
— Сейчас не нужны. Мы планируем основательно заработать.
Лоло прижало его крепче.
— Ты два месяца об этом твердишь. Только… будь осторожен.
— Ясное дело. Я тебе позвоню, когда освобожусь. Пробежимся опять по клубам.
— Ты в клубах только горячего мясца ищешь.
— Ни хрена, ты бы себя послушало!
— Но так и есть, — проныло Лоло.
И это у них называется — мужская фаза?
— Ничего не так. Слушай, иди уже, а? Часики тикают.
Лоло повесило голову. И опять слезы на глазах, только зеро–нарк тут ни при чем.
— Ты сердишься. Я же вижу, у тебя что–то на душе. Обещаю, я не стану выспрашивать, что случилось, но дай слово позвонить.
— Непременно.
«В первое же синелуние месяца на букву Ц!»
— Тогда ладно… — Робкая улыбка. Последние объятия. И оне уходит вниз по лестнице, пригибаясь, чтобы не врезаться макушкой в потолок.
— Боже сраный, — буркнул Олли, когда за Лоло хлопнула входная дверь. Было немалое искушение тут же и покончить с этим делом, положить конец бесконечным драмам. А все–таки оне при всех неврозах и ненасытности в постели так знойно и грязно…
Олли вздохнул, проверил, не подпортили ли дурацкие объятия его непревзойденную прическу, и отправился к бабушке.
Сотни лет назад, когда строился этот дом, голографических экранов больше внутренней стены еще не водилось, а голографических интерактивок — тем более. Под современный мир его пришлось специально подстраивать. Олли, как сумел, инсталлировал проекторы и датчики, превратил полкомнаты в интерактивную сцену. Только смотрелась она как призрачный куб, плюхнувшийся на протертый до основы ковер, и окно сквозь него просвечивало.
Бабушка, ясное дело, сидела в большущем кресле, которое он ей раздобыл в прошлом году, — прямо на краю искрящейся лазерной проекции. Она никогда не подключала функцию интерактива, зато проектор устанавливала на высокое разрешение, так что мыло полностью загораживало от нее реальный мир. С минуту Олли критически осматривал ее. В этом году бабушка набрала вес — не то чтобы стала больше есть, а просто почти не выходила теперь из дому. Его уже начинал беспокоить такой недостаток физической активности.
Полтора года назад остеоартрит в позвоночнике зашел у нее так далеко, что от боли бабушка едва двигалась. Олли потратил все свои деньги и малость чужих, но оплатил ей К-клеточную терапию по восстановлению стершихся позвоночных дисков в пояснице. Причем операцию делали в приличной клинике, из Ричмондских. Клетки пришельцев сработали на отлично: болезненное воспаление прошло. Но теперь она стала забывчивой и что–то уж очень тихой — ничего не осталось от смешливой тетки, которая в одиночку растила их с Биком после ухода матери.
— Привет, ба. Как жизнь?
Она радостно подставила щеку под поцелуй.
— Мальчик мой, у тебя все хорошо?
— А как же!
— Мне послышалось, ты ссорился с новой подружкой — той, высокой.
— Нет. Все у нас отлично.
Попытка вразумить бабушку относительно половой принадлежности Лоло привела бы к бесконечным осложнениям, к которым
Увага!
Сайт зберігає кукі вашого браузера. Ви зможете в будь-який момент зробити закладку та продовжити читання книги «Спасения нет, Пітер Гамільтон», після закриття браузера.