Читати книгу - "Рід Добрянських. Генеалогія і спогади, Леонід Добрянський"

«Студенческая забастовка», как окрестили неявку студентов на лекцию, дала впоследствии толчок к коренной перестройке инжфака. Он был преобразован в институт инженеров водного хозяйства. Отделения сельхозмашиностроения, торфяное, рыбного хозяйства были переданы в соответствующие вузы Москвы. В институте были организованы следующие отделения (специальности): утилизации водной энергии (строительства гидростанций), гидротехнических сооружений, проектирования и строительства ирригационных систем, эксплуатации ирригационных систем.

Студенты бывшего культуртехнического отделения были зачислены на два отделения. Я оказался в отделении проектирования и строительства ирригационных систем. Статья в «Рабочей Москве» оказала свое влияние на последующий ход событий. В ректорате, партийной организации академии не решились сделать оргвыводы в отношении «студентов-забастовщиков». Никого из них не наказали.

То было время больших перемен в жизни советского народа, в частности, высшей школы. Партия совершила крутой поворот, поставив на своих XIV, XV и XVI съездах задачу индустриализации страны, перевода единоличных крестьянских хозяйств на путь коллективизации.

Все народное хозяйство решено было вести на плановых началах, на основе пятилетних планов. Партия выдвинула лозунг: «Пятилетку - в четыре года!». Но для осуществления этих задач нужны были специалисты - квалифицированные рабочие, инженеры, техники. В стране ощущался острый их недостаток. «Старая научно-техническая интеллигенция, ставшая на позиции Советской власти, была немногочисленна и не могла удовлетворить потребностей социалистического строительства. ЦК партии и Советское правительство приняли ряд постановлений о подготовке квалифицированных кадров для промышленности и сельского хозяйства» (БСЭ, 3-е изд., т. 24, стр. 141). Был выдвинут лозунг: «Кадры решают все!». В вузы, техникумы страны хлынула рабочая и крестьянская молодежь из беднейших слоев. Для усиления партийного влияния, повышения политико-воспитательной работы среди студентов ЦК ВКП(б) направил в вузы страны тысячи молодых рабочих партийцев, комсомольцев с заводов, фабрик, работников среднего и низшего звена партийного аппарата.

В академию влились «тысячники», на инжфак их поступило несколько человек. Из их числа я хорошо знал Алексея Ефимовича Бочкина. Это был замечательный во всех отношениях молодой человек. Он выделялся среди студентов общим развитием и эрудицией, организаторскими способностями, ораторским даром, умением владеть аудиторией. Благодаря этим своим качествам Бочкин стал факультетским вожаком. Насколько значителен был авторитет Бочкина в студенческой среде, видно хотя бы из следующего примера. Однажды на собрании студентов факультета надо было выбрать председателя для ведения собрания. «Бочкина! Бочкина!» - загудела вся аудитория. И Бочкин под шум аплодисментов нехотя поднялся (ему, как скромному человеку, претила популярность) и стал вести собрание.

Через некоторое время Бочкина выбрали председателем профкома инжфака, а меня его - заместителем. У меня были еще и другие нагрузки: в течение всего времени моего пребывания в вузе я был редактором факультетской стенгазеты; кроме того, парторгом отделения, проводил политбеседы со студентами.

Учебная работа была весьма напряженной. Обычно с утра профессорами - заведующими кафедр читались лекции, а во второй половине дня, после обеденного перерыва, доценты, преподаватели проводили семинары. Лекции по геодезии читал профессор Орлов, известный своими научными трудами. Полученные на лекции знания закреплялись практическими занятиями студентов с теодолитом и нивелиром в окрестностях академии. Высшую математику - аналитическую геометрию читал профессор Бюшгенс, а семинары проводил доцент Щетинин.

Профессор Бюшгенс не только заведовал кафедрой математики в нашей академии, но и преподавал в Московском университете. Как мне казалось, он считал студентов, которых учил, невеждами и чуть-чуть презирал их. Когда он вызывал кого-либо из студентов к доске и тот писал мелом свои ответы по предложенным задачам, Бюшгенс водил по написанному носком ботинка, как указкой, требуя понимания написанного.

Профессор Иван Алексеевич Каблуков, маститый ученый, читал нам лекции по неорганической химии. Он был известен своими научными трудами не только у нас, но и за рубежом. Каблуков был членом-корреспондентом АН СССР, почетным академиком АН СССР, заслуженным деятелем науки РСФСР. Бытует мнение, что ученым, погруженным в свои научные идеи, присуща рассеянность в поведении, поступках, в житейских делах. Рассказывали, что именно такой рассеянностью отличался Каблуков. В студенческой среде о нем ходили анекдоты. Как-то случилось быть Каблукову в Париже на научной конференции. Каблуков якобы представился своим зарубежным коллегам: «Каблук Иванов». Или такой анекдот. Как-то в выходной день Каблуков решил нанести визиты своим коллегам по работе. Пришел к одному, спрашивает: «Дома?» - «Нет», — отвечают ему. Он отправился к другому. Оказалось, и того нет. Так обошел он квартиры всех, с кем намеревался свидеться, но никого не застал. Наконец, он подошел к своей квартире и, увидя на входной двери бумажку с надписью «Дома нет», с негодованием воскликнул: «И этого старого хрыча нет!».

Кафедру строительной механики возглавлял известный специалист по строительству мостов профессор Иван Петрович Прокофьев. По поручению советского правительства он выполнял огромную работу по восстановлению большого числа мостов, разрушенных во время гражданской войны, в том числе и таких крупных, как мост через Волгу у г. Куйбышева, мост через Обь у Новосибирска. Прокофьев читал лекции по сопротивлению материалов; семинары проводил Певцов, старичок в довоенной форме инженера-путейца. Он же руководил курсовыми проектами студентов по этому предмету. По расчетам рам лекции читал профессор Жемочкин. Теории расчетов ферм и особенно рам были моим увлечением. Увлекся я также расчетами и конструированием железобетонных конструкций.