Читати книгу - "Рід Добрянських. Генеалогія і спогади, Леонід Добрянський"

Если бы Марика знала, что это было самое счастливое время в ее жизни! Гомельчиха, мать Рыгора, замечала состояние сына и в разговоре с нашей мамой выражала желание поженить Рыгора и Марику. Как смотрела мама на это - не знаю. Дни шли, а дело так и не сдвинулось с места. Осенью 1912 года Рыгора призвали на военную службу. В 1914 году началась война, и Рыгор не вернулся домой, погиб.

На время рождественских каникул в конце 1912 года или в начале января 1913 года приехал из Васильевки Гриша. Насколько помню из слышанных мною разговоров, Гриша болел в Васильевке оспой в легкой форме и, очевидно, привез эту инфекцию к нам. В то время что-то не слышно было о массовых прививках против оспы. И тут случилось огромное несчастье в нашей семье: Марика и Иван заболели оспой, оба много дней лежали пластом, метались в жару. Иван легче перенес болезнь, у него остались на лице только редкие ямочки от оспинок. Марика же болела очень тяжело, теряла сознание, была на волосок от смерти. Во время ее тяжелого состояния отец и мама все время не отходили от нее. Но чем они могли помочь больной? Молодой крепкий организм Марики все же превозмог болезнь. Когда опасность миновала, по совету врача Марике давали для укрепления организма, улучшения аппетита красное виноградное вино. Но какой вид она имела после болезни!.. Стала худенькой, бледной, лицо изрыто ямками. Пропала ее красота и, как оказалось впоследствии, она навсегда потеряла свою живость, веселость, стала грустной, молчаливой. В Ивангород Марика уже не ходила, молодых людей избегала. Теперь она уже не могла рассчитывать выйти замуж за молодого человека, который ей нравился. Это понимали и родители. Марика избегала всякого общества людей, жила постоянно дома, всецело отдаваясь работе, чтобы заглушить тоску. Так прошел 1913 год. В 1914 году к ней посватался Федор Колбаса из села Миновки. Это был человек лет под 30, хромой на одну ногу, некрасивый. Марике уже не приходилось выбирать жениха, и она согласилась выйти за него. Свадьба была скромной, незаметной. После свадьбы молодые часто по воскресеньям приезжали к нам. Видно, Марика скучала в этой Миновке по нашей семье, хутору. Федор, как оказалось, был человек хозяйственный. Он все вел с отцом разговоры о пахоте, посевах, урожае, лошадях. Эта тема была бесконечной, муж Марики только об этом и говорил. Приезжали они к нам в тарантасе, запряженном одной лошадью, или в пароконной бричке. Лошади были ухоженными, гладкими, сбруя хорошей. Отец, слушая рассказы Федора, поддакивал ему, согласно кивая головой. Ему нравился такой хозяйственный зять, ибо отец познал цену бедности, мечтал о повышении благосостояния нашей семьи и, может, завидовал богатым.

Как-то летом того же 1914 года в погожий воскресный день он взял меня с собой в Миновку познакомиться с семьей Федора, проведать Марику, узнать, как живет она в новой обстановке с этими людьми. Семья Колбасы состояла из главы семейства - очень старого седобородого человека, его двух сыновей Прокофия и Федора и дочери - незамужней, хромоногой старой девы Анисьи, а теперь и Марики. В этой семье двое - Федор и Анисья - были хромоногие. Прокофий был старше Федора на несколько лет, женат, имел детей. Несмотря на довольно солидный возраст обоих братьев, в селе называли их уменьшительными именами: Прокофия - Пронькой, Федора - Федем. Пронька жил отдельно от остальных членов семьи. Колбаса был зажиточен, имел, кажется, работника. Братья выполняли совместно только полевые работы - пахоту, сев, косовицу, молотьбу, а в остальном их имущество было раздельным. Прошли годы. Пронька и Федь до времени коллективизации крепко держались за свои единоличные хозяйства. Организация колхоза в Миновке и сопутствовавший ей пресс «раскулачивания» зажиточных крестьян, как обухом по голове, ударили по обоим братьям. Рушились их мечты о счастливой, материально обеспеченной жизни. Их обоих раскулачили, отобрали у них все их имущество, которое они наживали не один десяток лет. Проньку с семьей куда-то выслали. В плачевном положении оказалась семья Федя. Ко времени организации колхоза в Миновке у Федя и Марики было уже семеро детей, причем старшей дочери Ане было лет пятнадцать, младшей, Наде, год или два. Федь был подавлен обрушившимися на него репрессиями, впал в отчаяние. Какой же он кулак? Батрака у него никогда не было, сам он инвалид с ограниченной работоспособностью, на плечах у него девять нетрудоспособных иждивенцев. Его хозяйство держалось лишь на помощи брата. С большим трудом, после длительных хлопот и нервотрепки Федя и его семью восстановили в правах и приняли в колхоз, но ничего из имущества не возвратили. Федь устроился колхозным сторожем. Марике поручили распределять молоко среди колхозников. Наступившая нищета, полуголодное существование, необходимость как-то добывать пропитание для большой семьи ожесточили Федя. Он ругал все и всех, но особенно доставалось детям. Вот что писала мне дочь Федя и Марики Наташа в 1974 году о тех далеких днях: «У нас была очень плохая семья, она нам, кроме плохого, ничего не дала. С утра до вечера в доме шла непрерывная ругань, отец все постоянно проклинал, ругал все и всех на свете, да еще под стать ему с нами жила его сестра Анисья. Дети подрастали и уходили кто куда, никто их не проводил, не сказал доброго слова. И не оставалось в душах детей того теплого огонька, который всю жизнь не гаснет, напоминает что-то самое дорогое и манит в дом родной. У нашей мамы еще при ее сознательной жизни появилось полное равнодушие к своим детям, ни о ком не спросит, ни к кому из них не стремится поехать... Я всю жизнь старалась разобраться и не могла. Не случайно меня так интересовали Добрянские. А вот у нашей мамы на всю жизнь осталось уважение к родителям, семье».

Крайняя бедность, нищета, которые давили Федя и Марику в течение всей последующей их жизни, постоянные заботы и огорчения на этой почве сломили крепкое здоровье Федя. Он умер в 1948 году, прожив около 63 лет. Марика пережила его на 27 лет и умерла в 1975 году в возрасте 83,5 года.