Читати книгу - "Рід Добрянських. Генеалогія і спогади, Леонід Добрянський"

[4] В СССР в 1923-1935 гг. вооруженные силы были построены на сочетании кадрового принципа с территориально-милиционным. Поэтому, кроме кадровых, существовали территориальные войска, постоянные кадры в которых не превышали 16-20% штатов военного времени. Переменные рядовой и часть командного состава территориальных частей привлекались к военному обучению периодически (БСЭ, 3-е изд.). - Прим. автора.

Наша 57-я стрелковая дивизия была построена по территориально-милиционному принципу; 3-й батальон 170-го стрелкового полка состоял из небольшого числа лиц командно-политического состава, который без всяких затруднений разместился в пустовавших помещениях монастырского городка.

В келейном здании, в котором мне пришлось жить, часть комнат-келий была уже занята. В одной, большой, жил политрук 3-го батальона Сазыкин с семьей. В другой, тоже большой, келье у противоположного торца здания жили три девушки. Две студентки медицинского техникума: Вера Александровна и Валентина Васильевна и еще третья - Надежда (отчества не помню), высокая блондинка, служившая в каком-то совучреждении.

Мне предоставили в этом здании маленькую комнатку-клетушку с одним окном, с печкой-плитой, кроватью, столиком и стулом.

Штаб школы располагался на втором этаже большого здания, в нижнем этаже стал жить кое-кто из начсостава и обслуги школы. Там же находилась столовая для курсантов, где я питался. Семейные из начсостава питались дома.

Квартиры начальника школы Никитина и комиссара Лакина были где-то в городе.

Курсантов разместили в большом помещении одноэтажного здания типа казармы. Политруком школы остался один я, Погодина и Бугаева перевели политруками рот. Командиром курсантской роты стал бывший офицер царской армии, уже немолодой человек с лицом, побитым оспой, довольно общительный и образованный.

Учебная работа с курсантами проходила в казарме. Я ежедневно проводил политбеседы. Полевых занятий с курсантами, стрельб я не помню, не знаю, были ли они.

Через некоторое время я познакомился со многими работниками школы, а с некоторыми - довольно близко. Одним из тех, о ком я хочу рассказать, был Смирнов - делопроизводитель в штабе школы. Это был молодой человек, года на два старше меня, блондин, среднего роста, хорошего сложения. По-видимому, он окончил гимназию или же был недоучившимся студентом. Жизнь уже успела наложить отпечаток на его красивое лицо; зубы у него были гнилые. По психологии это был человек из уходившей в небытие интеллигенции старого режима. Да и не только Смирнов, но и командиры, бывшие офицеры, были пропитаны обычаями, духом, идеологией старой дореволюционной интеллигенции.

Смирнов ухаживал за красивой, голубоглазой Верой Александровной - Beрочкой. У него были серьезные соперники: Соболев - высокий, стройный, с крупными чертами лица, лет на пять старше меня, командир отдельной саперной роты, бывший офицер царской армии; Блохин - молодой, красивый, заносчивый и самовлюбленный командир взвода или помкомроты воинской части. Все трое увивались около красивой Верочки, но пока ни один из них не имел явного успеха. Или Вера Александровна затруднялась сделать выбор, или была поглощена учебой.

Смирнов часто заходил ко мне и, конечно, не потому, что я был симпатичен ему как товарищ. Моя «каюта» находилась близко от комнаты девушек, и Смирнову надо было где-то околачиваться, пока студентки не придут с занятий домой. Заходя ко мне, он брал в руки гитару и начинал играть. Играл он виртуозно, с большим искусством, так играть я и мечтать не мог. Часто он пел приятным баритоном романсы, аккомпанируя себе. Он знал их множество. Благодаря ему, я тоже многие из них запомнил и пел под аккомпанемент гитары. Эти романсы создавали у меня какое-то мечтательное настроение, проникнутое грустью, например, романс «У камина»:

Ты сидишь одиноко и смотришь с тоской,

Как печально камин догорает

И как пламя в нем то вспыхнет порой,

То опять и опять угасает.

Подожди еще миг, и не будет огней,

Что тебя так ласкали и грели,

И останется только лишь груда углей,

Что еще догореть не успели.

Ты грустишь ли о чем, не о прошлых ли днях,

Полных неги, любви и привета,

И с тоскою глядишь на угасший камин, -

Никогда не найти в нем ответа.

О, поверь, что любовь это тот же камин,

Где сгорают все лучшие грезы.

А угаснет любовь - в сердце холод один,

Впереди же - страданье и слезы.

Смирнов, как-то зайдя ко мне от девушек, предложил пойти с Верой Александровной и Валентиной Васильевной в городской театр оперы и балета на оперу Верди «Аида». Я был свободен и рад послушать оперу. До сих пор мне почти не доводилось посещать театр, разве что в Уфе, где как-то с Гришей мы смотрели пьесу Э. Верхарна «Зори».

И мы пошли: Смирнов с Верой, я - с Валей. Мы сидели где-то в задних рядах партера, слов актеров я почти не разбирал, но содержание оперы понял. Мне очень понравилась музыка симфонического оркестра, пение и игра актеров. Особенно выделялась своим голосом и игрой Деранкова (меццо-сопрано), исполнявшая роль Аиды.

Из театра мы шли так же - Смирнов с Верой, я - с Валей. После знакомства с девушками я, однако, редко бывал в их комнате, стеснялся. Верея был безразличен, а что касается Вали, то она очень стеснялась меня, я даже боялся встречаться с ней. Юная девушка была небольшого роста, крепкого телосложения, краснощекая, темноглазая, она не отличалась красотой. И я как будто был равнодушен к ней. Зато ко мне, в мою комнатушку зачастила высокая и весьма недурная собой Надежда. Войдет, бывало, и начнет играть на моей гитаре и петь, улыбаясь какой-то загадочной улыбкой. Из ее романсов мне запомнилась лишь одна строфа: