Читати книгу - "Подвійне життя"

Не то чтобы проигрывая партию за партией, скорее, не играя вообще, я чувствовала себя победительницей матча, и мне было так комфортно, никто не мог взять реванш, и мне это нравилось, и вот однажды она спустилась в метро. чтобы посмотреть на меня.

Я ехала, вглядываясь в темноту тоннеля, чувствуя себя победительницей и самой крутой, она спустилась в метро, чтобы посмотреть на меня.

Я была глупой и упрямой, как Чарльз Буковски, мне нравилось думать, что вокруг меня одни идиоты, какие победы, если кажется, что играть не с кем, я спускалась в метро, изредка поднималась наверх, и вот она села напротив, чтобы посмотреть на меня. Я вглядываюсь в темноту тоннеля, и ты не ловишь мой взгляд, я играю свою роль за так, ты сыграешь ее много лучше, скорее всего без «оскара» не обойдется.

***

Спочатку мені здавалося, що це в мені щось не так. Що в мені щось відсутнє, щось важливе, те, що є в усіх інших. Інакше чому саме зі мною відбулося те, що відбулося? Мабуть, я заслуговую саме на це. Чому жорстокість так легко потрапляє у наші м'які серця?

***

Допустим, я вижу все насквозь. В таком случае не могу не обратить внимание на то, что в местной литературной газете мое письмо уже напечатали и тамошние эстеты считают его удачной литературной находкой. Разумеется, мой прием обращения к образу (заметьте, что это только прием) показался умудренным преимущественно неудачным опытом литераторам забавной новинкой. В результате — письмо красовалось на второй полосе (на первой были эпиграммы местных мэтров, адресованные друг другу).

То, что произошло дальше, было давно запланированным актом сил сверхфизического действия. Экземпляр литературной газеты попал в руки главному редактору известного женского журнала. Вы спросите, каким образом. Не обошлось без сердечных дел. Одна из упомянутых эпиграмм посвящалась ныне дряхлеющему, некогда талантливому писателю, автору эпиграммы удалось пробудить у писателя острый приступ жалости к себе.

Что в такой ситуации делают люди? Звонят своим прежним пассиям — иногда. Что и произошло в данном случае.

Писатель, разобравшись с бутылочкой «Левадии» (вещь убойная, хочу сказать, многие открывают в жизни новое для себя. Например, одну мою подругу никогда не рвало — до пробы этого портвейна), решил пожаловаться как он крут своей бывшей жене.

Он позвонил ей. Она была главным редактором известного женского журнала, которым стала после развода. (То, что не убивает, делает нас сильнее.) Он проскулил что-то в общем и о том, что его обозвали плешивым.

Она сказала — но ведь ты действительно плешивый. Я не всегда таким был — парировал гордый писатель.

Это было очень давно — вздохнула она. Скучно. Ладно, где напечатали?

Ей приходилось много читать — потому что самые лучшие люди должны были работать исключительно на нее. И литературную газету в том числе — иногда, отчасти как последнее, что она могла сделать для своего бывшего недотепы.

Она была главным редактором известного женского журнала. Она взяла газету в руки.

— И какой именно из этих стишков о тебе? — она зевнула. Завтра опять рано вставать.

— Второй слева снизу, ну, после третьего и четвертого сверху. Короче, там есть слова «плешивого шута».

— Неудивительно. — Она быстро окинула взглядом творение некоего очередного шутника (такие никогда не упускали возможности посмеяться над ее бывшим).

— Не принимай близко к сердцу. Ты же не маленький. Давай. Всего хорошего, держись.

Она положила трубку, и ее взгляд остановился на заголовке материала на второй странице. «Письмо моей звезде». Смело, смело.

Она прочла его. Письмо ей понравилось.

Мое письмо понравилось главному редактору модного женского журнала.

На следующий день она уже беседовала с главным редактором литгазеты. Он был неприхотлив и сговорчив. Да, конечно, это стоит столько-то. Немного. Совсем немного. Неудивительно, что он главред именно этой газетенки.

Через два часа к ней зашел один из ее заместителей. Он спросил: дорогуша, зачем мы даем это в нашем чистеньком, насыщенном гламурными энергиями журнале?

И она сказала ему — понимаешь, Саша.

Понимаешь, Саша, мне уже 45 лет, а я до сих пор не поняла, правильно ли я обращаюсь в жизненном потоке. В ту ли сторону и в том ли направлении я вращаюсь и устремляюсь, и я не знаю ни одного человека, который мог бы мне дать подсказку.

Мой первый муж был хороший человек, но очень слабый и инфантильный.

Мои начальники и партнеры многому меня научили. Теперь я здорово развожу тех, кто позволяет это сделать.

Но в целом все это не имеет никакого значения, сказала главный редактор, убирая мокрую прядь волос с потного лба липкой рукой.

А эта девочка. Сказала главный редактор гламура. Эта девочка искренне верит, что какая-то размалеванная голливудская дура честно делает свою работу по улучшению общества. Да что там — всего человечества. Она верит, она умеет это делать, у нее есть соответствующий орган.

А я всю жизнь